Город стоял у подножия Альп уже двадцать два века, и Дунай проходил по нему линией судьбы. Город видел римский легион, аварские и славянские поселения, роскошь и упадок Габсбургов, пережил турецкую осаду и грандиозную эпидемию чумы, раздел первой мировой и ужасы фашизма. Он стонал и чах, а потом расцветал и пел; он подарил миру великих творцов; на кромке XXI века он продолжал жить, дышать, вдохновлять и даже заработал титул «самого комфортного в мире». И у меня было всего три дня, чтобы познать и понять его.
Айнc, цвай, драй. Кофе, Моцарт, Фройд. Фир – Климт. Фюнф - Шёнбрунн. Список венского musthave сложился задолго до того, как реальность расстелила передо мной красную дорожку, ведущую аккурат к пропахшим кофе мощеным улочкам старой Вены.
Город манил. Город являлся во снах. На четырех «моих» языках его название звучало по-разному, и это было символично: в Вене сплелось столько культур и временных слоев, что говорить об одной конкретной Вене получалось как-то скудно. Но мне нужна была Вена не чья-нибудь, описанная кем-то когда-то, а моя собственная, осознанная, прочувствованная, особенная; моя Вена, мій Відень, my Vienna, mein Wien.Если чего-то хочешь, то это непременно сбудется. Я с недоверием рассматриваю свой пластиковый «аусвайс»: разрешение на временное проживание в Австрии. До города мечты 4,5 часа езды…
Моя австрийская подруга работает в столице учителем для детей с особенными потребностями, а на выходных возвращается в наш маленький горный городок. Она протягивает мне ключи с серебристым брелоком: «Квартира почти в центре. Чувствуй себя, как дома».
И вот я выхожу из вагона скоростного рейлджета и ступаю в иную реальность. Многоголосая интернациональная толпа, в которой пестрые куртки в стиле хип-хоп сливаются с хиджабами, толпа, звенящая одновременно десятками языков, проносит меня сквозь метро и выплескивает в центр. Кстати, системе венского общественного транспорта можно слагать оды: она признана самой удобной в мире. Исторический центр Вены, построенный во времена Габсбургов, – место, внесенное в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Помпезная и традиционная, современная и комфортная, щекочущая ноздри запахом свежей выпечки, гранд-дама Вена приоткрывает мне свои тайны. За три дня я открываю три разных города.
Вена старая, романтичная
Когда-то она была четвертым по размеру городом мира. Я бреду по знаменитой Ringstraße, разглядывая Оперу, Ратушу, величественные здания музеев и дворцов – пышное наследие Австро-Венгерской империи.
Его я замечаю его сразу же, как сворачиваю с Karlsplatz на Operngasse. Я бы не спутала его ни с кем другим, потому что на нем шляпа, у него зонтик-трость и он не торопится. Если тихонько идти за ним, думаю я, то он непременно приведет туда, куда нужно. Все эти туристские штучки типа зазывающих мелодий Моцарта, играющих на всю громкость на входе в сувенирные лавочки, кусков шоколадного «Захера», выставленных в стеклянных витринах дорогих кафе напоказ, все эти шарманщики и цокающие лошадки, которые прокатят тебя по брусчатке вокруг собора святого Штефана, – все это мило, но такие аттракционы не для меня.
А вот он абсолютно настоящий. У него даже есть усики – типичные бюргерские усы, которые он подбривает, вероятно, каждые два дня, чтобы выглядеть браво и молодо. Возможно, у него имеются также часы на цепочке, и это черное строгое пальто вместо неопреновой дутой куртки, это же так прекрасно!
Я проскальзываю за ним в крохотный скверик, куда он шагает совершенно уверенно, и не ошибаюсь. В глубине сквера спряталась маленькая кофейня – без традиционных мраморных столов, но со свежими газетами и головокружительным ароматом кофе. Девушка в безупречно белом переднике дарит ему улыбку. Она знает, что он будет: большой браунер (черный кофе без молока) и круассан с абрикосовым джемом. «А где же ваша дама?» - интересуется приветливо. «Позже, она подъедет чуть позже».
Я заказываю кофе по-венски, и официантка смотрит на меня удивленно. «У нас весь кофе по-венски, мы же в Вене», - шутит она. «По-венски, это же со взбитыми сливками», - теряюсь я и пытаюсь выбрать наугад из нескольких предложенных наименований. «Консул? Обермайер? Мария Терезия с апельсиновым ликером? Давайте просто меланж. Только со сливками». – «Непременно».
Он сосредоточенно читает газету. Внезапно двери распахиваются, входит она. Неожиданно хороша, как принцесса, щеки горят, темные волосы струятся по плечам. Она целует его в лоб и что-то эмоционально вещает, я улавливаю всего несколько фраз: «Шёнбрунн», «выставка», «Рождественский рынок». Слова складываются в мой маршрут.
Взбитые сливки тают на языке. Кофе крепкий и горький. Его зовут Роланд, но мог бы быть и Себастьян. В Шёнбрунне полно народу, как и в Хофбурге: туристы любят резиденции королей. Каждый камень дышит историей: рожденный из охотничьего домика дворец несколько столетий был центром империи Гамсбургов. Экскурсовод бодр и обильно сыпет фактажом. В Зеркальном зале шестилетний Моцарт играл для Марии Терезии и ее двора. А в этой части находился штаб Наполеона, когда его войска оккупировали Вену. Император Франц Йозеф, рожденный прямо здесь, отличался скромностью нрава. Он работал с 6 утра до поздней ночи (вот его кабинет) и очень любил свою супругу, принцессу баварскую, блестящую императрицу Элизабет (вот ее портрет в квадратной раме). Стены комнаты венценосной Сиси обиты французским шелком. Тут она спала, тут мыла прекрасные локоны, а здесь делала утреннюю гимнастику. Она писала печальные стихи и, кажется, всю жизнь была несчастна. Жизнь во дворце (ах, увольте) была не по ней.
Невероятная елка-великан во Шёнбруннском дворе освещает мягкими огнями веселящуюся разношерстную толпу. Тут тоже звучит Моцарт – куда ж без него? Запах горячего глинтвейна (они говорят «глювайн» - пылающее вино) щекочет ноздри. Я покупаю на память самодельную открытку в виде «адвенткалендаря»: распахиваешь бумажное окошко с цифрой, а там горит нарисованная свеча. Ах вот на кого похожа та девушка, которую ждал Роланд. Это же вылитая Сиси – как я сразу не догадалась?
Столица культурная
Berggasse, 19. Этот адрес зафиксировался в подкорке с тех самых пор, когда я запоем читала его «Толкование сновидений». Здесь, в типичном бюргерском доме, сорок семь лет прожил Зигмунд Фройд (по-немецки известная фамилия звучит именно так). В этих комнатах он принимал пациентов и писал знаменитые труды по психоанализу. Сюда каждый год стекается до 80 тысяч туристов, просто чтобы ощутить атмосферу его дома и поглазеть на предметы, которыми он пользовался в быту.
Пока остальные рассматривают документы, фотографии и огромный сундук, выставленный в прихожей, я прилипаю носом к оконному стеклу. На этот самый пейзаж – меловые фасады соседних домов и тонкие ветви деревьев – 130 лет назад взирал человек, который открыл миру незамысловатую правду жизни. Нами правят две главные силы: стремление самоутвердиться и сексуальное влечение, разве нет? Шокирующе «плотские» картины его внука, известного британского художника Люсьена Фройда (его выставка проходит тут же), ярко иллюстрируют дедушкины теории. Все эти огромные рельефные тела обнажают перед зрителем ту спрятанную суть человека, которую исследовал дед. К слову, о картинах. Если вы склонны ощущать посредством искусства связь поколений и времен, загляните в Венский музей истории искусств. Рафаэль, Тициан, Рембрант, Веласкес, Рубенс, Брейгель, Босх, известные с детства по маленьким фотографиям на желтых страницах учебников, рвут сознание, источая такую силу, что из музея выходишь – нет, выползаешь – с единственной мыслью: «Боже, спасибо, что дал мне это лицезреть собственными глазами».
А еще есть волшебный светящийся Климт, атакующий тебя с плакатов, блокнотов, чашек, Климт, который оказывается в оригинале (ищите его «Поцелуй» в галерее Бельведер) в триста раз прекраснее любых копий, Климт, который слепит золотом и завораживает.О сокровищница мирового искусства, о культурная столица с россыпью богатейших музеев, четырнадцатью университетами, известной на весь мир Оперой, город-сказка, город-судьба, даже если жить на твоих улицах, разве можно успеть посмотреть все?.. Кстати, та девушка из кафе, если поднять ее волосы вверх и сильнее подкрасить глаза, она же ожившая Юдифь (или Адель?), как я сразу не поняла…
Дерзкая и богемная
Она открывается не каждому. Дерзкий город в стиле модерн цвета неонового ультрамарина, манящий ночными клубами, брендовыми магазинами и киберкафе, сулящий наслаждения каждому, кто попадает в его объятия, город, любящий шорох купюр и блестящие бока шикарных автомобилей, оживающий по вечерам и затихающий только к утру... Нужно знать, куда идти и что спрашивать, чтобы прочувствовать эту Вену на вкус. Любители шоппинга проведут несколько приятных часов на Mariahilfer Straße: модные магазины тут растут, как грибы после дождя. Ценители хорошей еды усладят душу в Salm Bräu (высокая венская кухня и собственное пиво) или Julius Mein am Graben (излюбленное место гурманов с редкими деликатесами). Есть еще хойригеры – традиционные австрийские кабачки, где к аппетитным закускам типа венского шницеля подают молодое вино.
А я поднимаюсь на крышу дизайнерского отеля 25houers, что рядом с Музейным кварталом, чтобы выпить глоток апероля с видом на Город.Светящаяся, переливающаяся всеми цветами радуги Вена приветствует меня ночными огнями. И тут я неожиданно замечаю их, моих романтичных друзей: они полулежат в обнимку на кожаной красной кушетке. На нем изысканный костюм в тонкую серую полоску, на ней длинное платье цвета морской волны; она целует его в висок, он жмурится от наслаждения, и его бюргерские усики смешно подскакивают вверх. Я смотрю на них удивленно – откуда они тут? Когда она удаляется подкрасить губки, я крадусь за ней, пытаясь решить, на кого же из известных персон она похожа больше. И слышу ее журчащий томный голос, вещающий на восхитительном русском: «Мама, не волнуйся, Роланд такой душка!»!